понедельник, 23 августа 2010 г.
HR-психолог: аргументы за и против
Толерантность помогает в работе HR-менеджера, где необходимо терпение и готовность вникать в проблемы сотрудников. Образование в вузах давалось очень разностороннее: помимо психологии, отличная подготовка по математике, биологии, очень глубокое изучение философии, этики, педагогики. Во время практикумов студенты проходили как испытуемые множество тестовых методик, что помогло формированию адекватной самооценки. Итог хорошего психологического образования – живой и быстрый ум, работоспособность, разносторонность интересов, широкий кругозор, отсутствие боязни перед задачами, в чем бы они ни заключались, самостоятельность в изучении чего бы то ни было в каком бы то ни было объеме.
Системному мышлению научила биология, а отличная математическая база – прекрасное подспорье, когда речь идет о разработке компенсационных схем. Но самое главное, на мой взгляд, состоит в том, что психолог терпим к любым проявлениям человеческой натуры. Понимая причины поведения в различных жизненных ситуациях, умея анализировать поступки и обстоятельства, психолог может находить общий язык с самыми разными людьми и, при необходимости, влиять на их поведение. Каждый человек уникален, среди нас нет «плохих» и «хороших». Толерантность помогает в работе
Говоря о психологии и рекрутменте, можно провести параллель с математикой и программированием. Конечно, математик с большей долей вероятности станет хорошим программистом, чем историк, но этого недостаточно. Так
Штатные психологи склонны сразу ставить клеймо на человеке, если он что-то не то сказал, не туда посмотрел или не так скрестил руки. – На мой взгляд, психологическое образование В моей практике было немало примеров, когда Второе высшее образование в области психологии Необходимо понимать, что |
 Кристина Михеева, У многих работодателей есть предубеждение к HR-психологам. |
Всевозможные тестирования на определение психологического портрета кандидата не уместны в бизнес-структуре. – Высшее психологическое образование дает Полезные ссылки: 1. Мир практической психологии и психологической помощи 2. Теория и практика судебно-психологической экспертизы |
Консультация детского психолога
И вот в семье родился ребенок, родители дарят ему свою любовь, внимание, заботу. И первая из обязанностей, которая ложится на плечи обоих родителей это ответственность за жизнь ребенка и его разностороннее развитие. Ребенок растет, меняется, и с каждым днем становится умнее, шустрее, догадливее, добрее… Это приносит радость родителям, они гордятся своим малышом. Но, бывает и так, что он расстраивает родителей своим поведением. И родители не могут понять, что произошло, почему всегда отзывчивый и ласковый малыш вдруг стал агрессивным, неуправляемым, крикливым и требовательным. Что делать?Самое главное не игнорировать происходящее, не вешать «ярлык» на малыша. Иногда приходится слышать как родители называют своего ребенка: тупицей, трудным ребенком, олухом, нюней, задирой, шилом, плаксой и так далее. И что тогда ему остается? У Вашего ребенка уже нет выбора, он принимает Ваш выбор в отношении себя. Он становится тем, кем его называют.
Если у Вас есть вопросы относительно поведения ребенка, если Вы не знаете что делать, если Вы считаете, что ситуация выходит из под контроля и самостоятельно Вам не справиться, то лучший выход из данной ситуации – это консультация детского психолога. Детский психолог это именно тот специалист, который поможет Вам понять, что же происходит с Вашим ребенком. Он, опираясь на знания, навыки, опыт, поможет разобраться в сущности происходящего и разрешить ситуацию в пользу обоих сторон. Помните, что обращение к детскому психологу, это, прежде всего защита интересов Вашего ребенка.
Можно читать «умную» специализированную литературу о психологии детей, можно просмотреть видеофильм, можно пойти на семинар, можно позвонить авторитетной подруге. Всегда можно найти какой-то ответ, но не всегда он окажется подходящим для Вашей ситуации.
Обращаясь к психологу по конкретному вопросу, Вы можете рассчитывать на то, что Вам будут даны рекомендации с учетом особенностей Вашей ситуации. Вам не придется отделять и примерять, думать: «…попробую так, ведь у меня похожая ситуация». Похожие ситуации бывают, но они сильно отличаются, если рассматривать причины их возникновения. У КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА ВСЕ ИНДИВИДУАЛЬНО! А когда вопрос касается ребенка то промедление и «пробы» не способствуют улучшению ситуации.
Проблема — это не то, что происходит с человеком, а то, как он к этому относится. Если понимать, что человек сам источник своих проблем, то решить их можно, работая, прежде всего с ним. Ребенок не может четко сформулировать свои переживания и эмоции в отношении каких-либо неприятных ему событий, но его поведение дает нам полную информацию о том, что имеет место какое-то травмирующее нагнетание. И именно через внешние проявления такие как: непослушание, пререкания, поведение наперекор, убегание, крик, падание на пол нам дана ценная информация о том, что малыш протестует.
Дело в том, что детский психолог не ограничивается работой непосредственно с детьми. Зачастую, родители и сами того не подозревая, делают что-то не так и своими действиями вызывают неадекватную реакцию ребенка. Поэтому главная задача детского психолога – это беспристрастно разложить ситуацию на составляющие и донести объективную суть ее взрослым участникам. В дальнейшем детский психолог и родители направляют свои усилия на выявление травмирующих факторов и их устранение, либо изменение отношения к ним как ребенка, так и родителей. Устранение травмирующих факторов это совместная работа психолога и родителей. Консультация детского психолога это самая первая ступенька на пути к разрешению ситуации, за ней следует работа родителей над собой и ребенком. Причем эффективность этой работы напрямую зависит от стремления и усилий родителей. Существует мнение, что психолог дает точные инструкции, как и что делать. Мнение ошибочное! Психолог слушает Вас, потом вместе с Вами участвует в обсуждении данного вопроса, предлагает увидеть эту ситуацию со стороны и, только после этого он может дать Вам рекомендации. Никаких медикаментов, никаких обследований, максимум что он может предложить (если ситуация требует вмешательства других специалистов) это посещение специалиста другого профиля. Если же ситуация полностью в компетенции психолога, то Вы и только Вы будете принимать решение в отношении любых его рекомендаций. Навязывать и внушать психолог не имеет права, он направляет, помогает увидеть то, на что Вы сознательно закрываете глаза, раскрывает Ваши возможности, помогает поверить в себя и активировать скрытые ресурсы для того, чтобы справиться с ситуацией.
Ваш успех как родителя это успех Вашего ребенка, а своевременное обращение к детскому психологу это уже маленькая победа, за которой последует решение Вашего вопроса. Иногда приходится слышать, что кто-то обратился к психологу и не получил желаемого результата. Такое действительно бывает. Но сказать, что психолог Вам не помог, это снять ответственность с себя. Он может помочь при одном условии, что Вы будете прилагать усилия и будете искренними в беседе с ним. Обратиться к психологу, это не за советом к другу прийти. Возможно, его вопросы и комментарии заставят Вас смущаться, будут неприятными, иногда ранящими. И именно психолог обратит Ваше внимание на те факты, которые Вы бережно от себя утаили. Задача психолога не жалеть Вас, не оберегать, а открыть Вас для самих себя, открыть Ваших детей для Вас, помочь разобраться в себе и в ситуации. Он поможет поверить в то, что Ваша ситуация разрешима, потому что он сам в это верит. Психолог никогда и ни на ком не поставит точку, он знает, что жизнь во всем «… даже там, где сухая почва».
Бывают случаи, когда жизненная ситуация сильно усложнилась. Но это не значит, что надо опустить руки и сказать «Все, пусть так и будет!» Ваши усилия и усилия специалиста сдвинут эту ситуацию. Вы сможете найти в ней плюсы и минусы, проанализировать ее и принять те решения, которые обеспечат Вам и Вашему ребенку принятие себя и других. Возможно, затянувшаяся проблема потребует большего времени на ее разрешение, но это даже хорошо, тем ценнее для Вас будут результаты. Своевременно обращайтесь за помощью к психологу, психотерапевту, психоаналитику, психиатру. Не откладывайте визит на потом и тем более не закрывайте глаза на происходящее. Все что касается Вашего ребенка очень Важно для Вас, но еще более важно для Него. И только Вы решаете, остается Ваш малыш на месте или двигается дальше в своем развитии не только физическом, но и эмоциональном и духовном.
Консультация детского психолога необходима если:
- наблюдается повышенная тревожность у ребенка;
- имеют место страхи (боязнь темноты, насекомых, грозы и т.д.)
- ребенок страдает заиканием, энурезом;
- ребенок излишне агрессивен;
- ребенок излишне застенчив;
- ребенок гиперактивен;
- плохая успеваемость ребенка в школе;
- ребенок становится трудноуправляемым;
- имеет место резко выраженное нежелание ходить в детский сад;
- у ребенка проблемы в общении с ровесниками или взрослыми.
Удачи Вам и крепкого здоровья!
Полезные ссылки:
Что дают обществу психологи?
Человек XXI века практически не замечает влияния на свою жизнь работы психологов. А они его оказывают, причем весьма активно.
Подсчитать представителей этой профессии в Украине не представляется возможным. Непонятно даже, кого причислять к психологическому классу - специалистов, получивших корочку о прохождении краткосрочных курсов, авторов популярных психологических книг типа "Научись быть стервой" или непризнанных парапсихологов. Ясно только то, что их немало - в каждом педагогическом и медицинском вузе найдется кафедра психологии.
Их с удовольствием принимают в бизнес структурах, образовательных учреждениях, политических организациях. Создается впечатление, что профессия востребована, а ее представители довольны социальным статусом. Но сами психологи констатируют - общество пользуется малой частью того, что может предложить наука. Российский центр "Общественное мнение" провел интересный опрос. Оказалось, что у соседей за психологической помощью обращалось только 6% респондентов, треть допускала вероятность контакта в будущем и почти 47% напрочь отказывалась платить за консультации. Доверяли психоаналитикам и психотерапевтам 35% опрошенных.
Результаты опроса стоит рассматривать как благоприятную ситуацию для науки в целом. Ведь качественная психологическая помощь Харьков или любой другой город изменит до неузнаваемости - оставляя за спиной страхи, комплексы, привычки, человек получает возможность развиваться и приносить пользу обществу.
В Украине не настолько развита культура обращения за специализированной медицинской помощью, как в США или Европе, но это скорее говорит о низком уровне развития общества. Соотечественники пытаются решить проблемы при помощи советов друзей или "огненной воды", а не специалистов по исследованиям душ.
Амбиции нынешних психологов не дают им насладиться существующим статусом. Представители профессии считают, что XXI век станет периодом расцвета не только технологий и психологической науки. Ситуацию усугубляет положение экономистов и политологов, которые тем временем управляют "серьезными процессами". Конечно, в СМИ периодически мелькают интервью с известными психологами, но это скорее исключение, чем закономерность.
Чтобы психология, как и любая другая наука, заняла значительную социальную нишу, обязательно выполнение трех функций - объяснение происходящего в социуме, внедрение проектов изменения ситуации, создание и преобразование социальных практик. Например, психологи могут остановить окончательно падение моральности, реализуемое после развала СССР. Догма "разрешено все, что не запрещено законом" не представляет интереса для тех же политологов. Они не станут бороться за становление когда-то утраченных ценностей.
На государственном уровне политики в первую очередь старались построить государство с рыночной экономикой, укрепить гривну, увеличить ВВП. А деградация морали, криминализация общества, социальная незащищенность отошла на второй план. Реформы - это важно, но благополучие граждан достигается не только путем изменений в экономике. Если рост ВВП не может остановить уменьшение численности населения, тогда какой от него прок?
Не исключено, что именно психологи станут той силой, которая позволит сформировать более совершенное общество. Примеров тому множество, один из них - смертность на дорогах. Внедрение обязательного консультирования на этапе выдачи удостоверений позволит обнаружить личностей, которым из-за особенностей психики противопоказано садиться за руль. Таких примеров множество, однако, донесение до сознания чиновников мысли о важности тестирования требует нечеловеческих усилий (по материалам сайта http://ubr.ua).
Полезные ссылки:
1. Мир практической психологии и психологической помощи
2. Теория и практика судебно-психологической экспертизы
Полезные ссылки:
1. Мир практической психологии и психологической помощи
2. Теория и практика судебно-психологической экспертизы
Отзывы и предложения по развитию сайта http://nazarov-psy.narod.ru
11 апреля 2010 года был открыт сайт "Мир практической психологии и психологической помощи" практического психолога, судебного психолога - эксперта, кандидата психологических наук Назарова Олега Анатольевича по адресу http://nazarov-psy.narod.ru
Цель ресурса:
1. Общение между психологами и всеми, кто интересуется психологической наукой.
2. Популяризация знаний практической психологии и психологической науки.
3. Оказание психологической помощи.
4. Методическая помощь студентам в освоении специальности психолога.
Буду признателен отзывам и предложениям по развитию вышеуказанного ресурса.
2. Популяризация знаний практической психологии и психологической науки.
3. Оказание психологической помощи.
4. Методическая помощь студентам в освоении специальности психолога.
Буду признателен отзывам и предложениям по развитию вышеуказанного ресурса.
Работа психолога в кризисных ситуациях
Информация к размышлению: Дорожевец Андрей Николаевич, 40 лет. Родился в 
Магаданской области, в маленьком поселке золотодобытчиков на берегу Колымы, половину населения которого составляли бывшие политзаключенные. В 1983 году Андрей закончил факультет психологии МГУ, в 1986 - аспирантуру, затем длительное время работал заведующим кафедрой психологии в Белоруссии. С 1993 по 1999 годы он - национальный супервизор программы "ЮНЕСКО-Чернобыль". В настоящее время работает экспертом в одном из проектов ООН по кризисным ситуациям. О себе рассказывает мало. В ответ на многие мои вопросы лишь улыбается и переводит разговор на другую тему. В психологических кругах хорошо известен как опытнейший профессионал в области кризисной психологии. Его видели работающим в составе различных международных команд во многих странах, где происходили всякого рода природные и техногенные катастрофы. Он автор многочисленных научных работ, доктор психологии нескольких западных университетов, член ряда европейских и международных психологических ассоциаций, иностранных академий наук. Последние два года Андрей живет в Москве, но увидеть его здесь удается редко - большая часть времени проходит в многочисленных командировках. Недавно, в связи с продолжительными новогодними праздниками, Андрея удалось обнаружить "на физическом плане".
Мы сидим в уютном кафе недалеко от здания факультета психологии МГУ. Вспоминаем студенческие годы, делимся информацией об однокурсниках. Наш курс, действительно, отлично проявил себя во всех сферах жизни: среди моих однокурсников - руководители крупнейших консалтинговых, кадровых, психологических и социологических агентств, два заместителя декана факультета психологии МГУ, крупные бизнесмены, многочисленные заведующие кафедрами, преподаватели российских, австралийских и канадских университетов, известные психологи-практики.
Наш разговор периодически прерывают звонки телефона, и Андрей оживленно - то по-английски, то по-французски - что-то объясняет невидимым собеседникам.
Андрей, ты знаешь "изнутри" как отечественных (российских, белорусских и иных), так и западных психологов. Поэтому естественным будет вопрос: в чем главная разница между ними?
Наши психологи, особенно те, которые учились в МГУ, по сравнению с западными и очень выигрывают, и очень проигрывают. С одной стороны, наш психолог отличается широкой, универсальной подготовкой. Некоторая размытость базовой теории в отечественной психологии, многочисленность теорий среднего уровня, отсутствие методологических предпочтений позволяют нашему психологу подходить к решению любой проблемы одновременно с нескольких позиций (довольно часто взаимоисключающих).
Я видел один очень успешный проект по психологической реабилитации жертв катастрофы, который фантастически объединял в себе принципы теории деятельности, психоанализа, психосинтеза, православия и сибирского шаманизма. А западному коллеге довольно трудно взглянуть на проблему одновременно с нескольких сторон: с философской, общепсихологической, социально-психологической и т.п. Помню, в начале 90-х на семинаре в Канаде я получил такое большое количество комплиментов по поводу своей теоретической подготовки, что послал открытку своему научному руководителю Соколовой Е. Т. и заведующему кафедрой Полякову Ю. Ф. с восторгами по поводу несомненной конкурентоспособности нашего образования.
В то же время, отечественный психолог проигрывает в решении многих конкретных практических вопросов. Столкнувшись с проблемой, он обычно пытается найти уникальное решение, "изобрести велосипед" (и нередко это делает!). В это же время его западный коллега владеет готовым набором стандартных решений, из которых надо только выбрать то, которое подходит в данном случае. Он это и делает - очень быстро, четко, профессионально.
Это все об МГУ. А каков уровень подготовки психологов других университетов?
Естественно, уровень психолога определяется не только университетом…Как ты помнишь, у нас на курсе далеко не все были гениями… Трудно судить иногда, какую роль в подготовке специалиста сыграло его образование, а какую - его индивидуальные особенности. На меня очень большое впечатление произвели бельгийские психологи, особенно выпускники университета в Лёвене (это один из старейших университетов в мире, где в свое время работал Эразм Роттердамский).
Я провел много времени в Бельгийском национальном центре кризисной психологии, которым в то время руководил знаменитый Люк Квинтен, и уверен, что в Бельгии работают лучшие в мире специалисты по психологической помощи жертвам катастроф и спасателям. Традиционно восхищает уровень практической подготовки американских психологов, особенно клинических социальных работников.
Очень тягостное впечатление оставляют наши психологи, получившие свою квалификацию вне старых университетов, на различных курсах и во всякого рода новых коммерческих учебных заведениях. Очень опасное сочетание низкой квалификации и абсолютной уверенности в своем высочайшем профессионализме! Когда такого "психолога" спрашиваешь, что он умеет делать, он отвечает: "Я умею тестировать", "Я умею консультировать". Первое умение на деле означает: человек может предъявить испытуемому бумагу с вопросами и затем ищет стандартные интерпретации в справочнике. Под "консультированием" обычно понимается сидение перед клиентом с умным видом, выслушивание того, что он говорит, и демонстрация разными телодвижениями, жестами и междометиями своей психологической проницательности.
Очень пугают "психотерапевты" - среди них много лиц с плохим образованием, которые поучаствовали в коммерческих терапевтических тренингах по нейро-лингвистическому программированию, гештальт-терапии, психоаналитической терапии и т.п., и теперь готовы решить любые проблемы клиента. В зоне катастрофы приходится тратить много времени, чтобы ограничить безудержную активность этих ребят. Люди в кризисной ситуации очень беззащитны, они ранимы и уязвимы, их нужно уберечь от так называемой вторичной виктимизации, когда дополнительной травмой становится неадекватная помощь.
Ты говоришь, "люди в кризисной ситуации". А есть ли что-то общее у жертв кризисной ситуации?
У кризиса много психологических последствий. Одно из наиболее ярких - утрата чувства контроля над ситуацией и над жизнью в целом. В кризисной ситуации у человека распадается привычная картина мира. Рушатся базовые иллюзии неуязвимости и справедливости. В сознании превалирует чувство собственной незащищенности, хрупкости, смертности. Оказывается, мир абсолютно несправедлив, и нет ответов на вопросы "Почему я?", "За что?" Жизнь пугает, она течет сама по себе, вне контроля, вне управления. В таких условиях люди стремятся любой ценой вновь обрести чувство контроля над своей жизнью, причем не обязательно в той сфере, которая затронута кризисом.
Если где-нибудь, даже в самом маленьком уголке своей жизни, человек восстанавливает чувство контроля, это говорит о начале преодоления кризиса. Даже иллюзия контроля помогает справляться с невыносимой ситуацией.
Примером может служить история с женщиной, которая в период терактов в Москве следующим образом преодолевала страх стать жертвой взрыва: она ходила ночевать к подруге. Сама мысль о том, что она что-то делает, очень помогала ей справляться со страхом. Почему это иллюзия контроля? Потому что ее подруга жила в соседнем подъезде.
Кстати, дежурство москвичей по ночам возле подъездов выполняло ту же психотерапевтическую функцию - возвращало чувство контроля над ситуацией.
А где ты изучал кризисную психологию? Я помню, на факультете нам не читали такой курс.
Насколько я знаю, его не читают до сих пор. Основы кризисной психологии я осваивал в США, Канаде, Бельгии и Дании. Очень помогало то, что в МГУ я специализировался по клинической психологии.
Какие различия можно наблюдать у людей разных культур в кризисной ситуации?
Многое зависит от характерных для культуры способов преодоления сложных ситуаций: в какой мере они рассчитывают на внешнюю помощь, берут ли ответственность за решение проблемы на себя, в какой степени они готовы демонстрировать свои чувства, каковы традиции психологической поддержки со стороны других людей. Сильно влияют религиозные верования.
Очень многое зависит от того, что считается "кризисным" событием и требует психологической помощи. Типичный пример: на улице города машина сбивает школьника. В нашей стране объектом психологической помощи в лучшем случае становятся родственники ребенка. А в Бельгии, например, я помню, как в такой ситуации помощь оказывали 42 человекам, среди которых - родители, братья и сестры, врачи скорой помощи, полицейские, свидетели, одноклассники погибшего школьника, его друзья, учителя, соседи.
В США, Канаде, западноевропейских странах люди более ориентированы на получение поддержки, они легко обращаются к другим людям, рассказывают о своей беде, легко плачут, легко принимают помощь. "Наш" человек более одинок в своем горе, более замкнут. Это особенно характерно для мужчин, которым традиционно предписывается сдерживать чувства, терпеть. Частый способ облегчить горе - выпить водки. Обычная картина - человеку наливают стакан и говорят: "Выпей, полегчает!" Мне ни разу не удалось увидеть, чтобы американцу в такой ситуации протягивали стакан виски.
Мало того, что в нашей стране пока нет полноценной системы психологической помощи в кризисных ситуациях, в нашей культуре испытывать определенное страдание - это нормальное состояние, которое не требует никакой помощи. Основание для обращения - страдание на уровне патологии. Западный же человек, ориентированный на абсолютный внутренний комфорт, при малейшем страдании стремится обратиться за помощью. Высокий уровень спроса делает эту сферу психологии очень развитой на Западе.
Много культурных различий в формах эмоциональной помощи. Помню, меня поразило, как легко и часто американцы обнимаются, особенно в трудных ситуациях. Объятия - простой, но удивительно эффективный способ эмоциональной поддержки. Но в нашей культуре он нагружен иными ассоциациями.
Огромное значение имеет культурная допустимость такого способа борьбы со стрессом в кризисной ситуации, как юмор. Юмор, особенно "черный", вызывая противоречивые, но сильные чувства, часто позволяет разрядить эмоциональное напряжение. Во время терактов в Москве женщина говорит другой: "Вчера купила себе новую ночную рубашку. А то вытащат из развалин черт знает в чем!"
Можно увидеть географические различия, - например, между "южными" и "северными" европейцами. "Южные" более эмоциональны, экспрессивны, их чувства - на поверхности. В помощи участвуют много людей, от детей до бабушек, от родственников и соседей до совершенно чужих людей, все много переживают и сочувствуют. "Северные" люди более рациональны и формальны. Человек старается выговориться, его внимательно слушают, пытаются понять, как лучше ему помочь. При этом эмоций меньше, "хоровода" вокруг него нет.
Но, конечно, в наибольшей степени реакцию на кризис определяют индивидуальные особенности человека.
А есть различия в психологии спасателей из разных стран?
Я знаю со слов западных спасателей, что российские спасатели считаются одними из наиболее профессиональных в мире. О них говорят: "Русские готовы рисковать собой, если есть хотя бы малейший шанс спасти человека. Они не жалеют себя, работают до полного изнеможения".
Что касается психологии, здесь проявляются те же культурные особенности - нет традиции обращения за психологической помощью. Как сказал мне полковник, возвращающийся из Чечни в тяжелейшем психологическом состоянии: "Какие психологи? О чем ты говоришь? Лучший психолог - это автомат Калашникова!" После землетрясения в Турции украинские спасатели в санатории в Крыму в течение двух недель снимали стресс традиционным способом.
На Западе работа со спасателями, а также с пожарными, полицией - со всеми, кто соприкасается со смертью, - является обязательной процедурой. Она имеет и экономическое обоснование - это единственный способ сохранить высокую эффективность работы этих людей. Психологам хорошо известны сокрушительные последствия работы в кризисных ситуациях - от традиционного "выгорания" до серьезных посттравматических стрессовых расстройств.
В Бельгии психологическая помощь затрагивает каждого, кто из-за своей профессиональной деятельности соприкасается с темой смерти. Например, для детских кардиохирургов в одном из медицинских центров в Брюсселе, для которых смерть ребенка во время операции несмотря ни на что остается трагическим событием, психологами был разработан специальный ритуал. Его задача - помочь врачам выразить чувства, уменьшить остроту эмоциональной реакции на смерть маленького пациента. Когда диагностируется смерть, весь персонал операционной встает вокруг стола, они берут друг друга за руки и говорят о том, что они сделали все, что могли, что им очень больно оттого, что они не смогли помочь и т.п. Ритуал очень простой, но он действительно помогает преодолеть негативные переживания и спасти врачей от выгорания.
Расскажи о проекте "ЮНЕСКО-Чернобыль".
Программа "ЮНЕСКО-Чернобыль" - лучший из проектов ЮНЕСКО. В рамках его в России, Украине и Белоруссии были созданы двенадцать Центров социально-психологической реабилитации населения, пострадавшего от аварии на ЧАЭС. Они открыты в зонах загрязнения, в зонах переселения, на базе больниц для детей с раком щитовидной железы.
Основная стратегия - стимуляция социальной активности самих жителей, налаживание "общинных" связей, создание нового сообщества с высоким чувством контроля над своей жизнью, избавление от психологии "жертвы". Важнейшая группа в сообществе - дети и подростки, от которых будет зависеть будущее не только этих районов, но и страны в целом. Кстати, на Западе одно из направлений практической психологии так и называется - "психология сообщества".
Самое тяжелое для людей из пострадавших районов - это часто даже не материальные трудности, не болезни, а сознание заброшенности и ненужности, сознание того, что от тебя ничего не зависит, что ты - игрушка слепых внешних сил. Поэтому очень важно помочь людям стать творцами своей судьбы. Причем поразительно, сколько в "глубинке" находится энтузиастов, бескорыстно участвующих в наших проектах. В больших городах такой энтузиазм, такое бескорыстие встречаются куда реже.
На базе наших Центров в рамках единой концепции удалось объединить психологов, педагогов, социальных работников, творческих работников, прошедших многолетнюю подготовку на учебных семинарах ЮНЕСКО под контролем опытных отечественных и западных специалистов. В рамках этой Программы психологи получили много возможностей реализовать на практике знания по всем отраслям психологии: и социальной, и клинической, и детской.
Приведу конкретный случай, чтобы было понятно, с какими проблемами приходится сталкиваться. В одном из поселков, в который переселили "чернобыльцев", возник мощный конфликт между ними и "местными". Местные дети называли детей-переселенцев "радиоактивными", избегали дружить с ними. Взрослые завидовали пришельцам, считая, что дома, которые им предоставили, лучше, чем у старожилов. В итоге "чернобыльцы" и старожилы почти не общались.
Как сплотить "местных" и приезжих? На помощь пришел случай. В это время шел очередной "мыльный" сериал "Просто Мария". Внезапно во всем поселке (в несколько тысяч жителей) отключилось электричество. Для населения поселка это была истинная трагедия - они не увидят, что же случилось с "просто Марией".
Психологи приняли решение: обратиться к женам наиболее авторитетных жителей. И произошло невероятное: женщины (и местные, и "чернобыльские") подняли своих мужчин на ремонт кабеля. И вот вечером, под снегом и дождем, толпа мужиков спешила уложить кабель к вечернему сеансу, не разбирая, кто из них местный, а кто неместный. Когда свет зажегся, люди настолько устали, что не пошли по домам, а стали смотреть сериал все вместе в здании Центра ЮНЕСКО. Вот такая она, волшебная сила искусства! Действительно, из всех искусств для нас важнейшим является кино!
Много трудностей возникает в работе с местными властями. Когда к ним приходят люди от ЮНЕСКО, они воспринимают это как повод за счет "иностранных" денег латать какие-то дыры в местном бюджете (например, купить цемент, бульдозер). Когда Центр открыт, на него немедленно начинается мощное давление под разными предлогами, чтобы использовать его здания в других целях (как гостиницы или цеха по переработке чего-либо). Трудно объяснять председателям исполкомов, мэрам, губернаторам необходимость психологической помощи. "Психологи? А зачем это? Мы не психи!"
Помню, после страшного урагана на Украине и Белоруссии я вместе с представителями международной федерации Красного Креста приехал к директору завода, чей ведомственный детский оздоровительный лагерь очень сильно пострадал. Для многих детей и воспитателей это стало настоящей психической травмой. Мы предложили организовать психологическую работу с пострадавшими. Все расходы брал на себя Красный Крест. Директор долго мялся, стеснялся, а потом попросил вместо психологической помощи купить ему 100 листов шифера. "Сейчас это важнее", - объяснил он нам.
В общем, трудностей хватает. Пожалуй, западные психологи тут не справились бы.
Какое впечатление у тебя сложилось о ЮНЕСКО и ООН? Что дает взгляд на эти организации "изнутри"?
Это безумно бюрократизированные организации! ЮНЕСКО в этом плане - достойное детище ООН. Как у Кафки! Множество отделов, структур, подструктур… Деньги, которые выделяются на различные программы, проходят огромное количество инстанций. Конечно, понять чиновников можно: на местах сильно воруют, поэтому в ООН пытаются подстраховаться. Но все равно воруют! Получается, скорее, наоборот: от слишком долгого ожидания помощи воруют еще больше. В качестве компенсации за "страдание".
В общем, автор "Закона Паркинсона" был прав?
Да! С точки зрения психолога ООН - это структура, замкнутая сама на себя, лишь часть ее "выходит на поверхность". Зато множество прекрасных людей из разных стран работает на должностях экспертов и консультантов, при этом обязательно ругая чиновников. Таков обычай!
А чем ты занимаешься сейчас?
В последнее время работаю с людьми, которые потеряли своих близких. Чаще работаю с детским горем. Учу этому и студентов, и работающих психологов. Еще пытаюсь приложить свои знания по кризисной психологии к управлению так называемыми "человеческими ресурсами" в коммерческих фирмах. Ведь законы развития кризиса и его преодоления у человека и в организации очень похожи.
А что бы ты пожелал нашим юным читателям, которые только учатся быть психологами?
Желаю научиться говорить "нет". Профессионализм начинается тогда, когда психолог может сказать: "Нет, я не знаю, что делать. Я не умею. Я не могу". Роль "великого волшебника", готового решить любую проблему, конечно, повышает статус. Но это очень опасно для того, чью проблему будут решать. И еще желаю как можно чаще задавать вопрос "Почему?" "Во все мне хочется дойти до самой сути…"
В заключение задам два традиционных для нашей газеты вопроса в связи с началом нового тысячелетия. Во-первых, с какими итогами человечество, наша страна, лично ты закончили тысячелетие? Что было хорошо, а что плохо? Во-вторых, каким представляется наступающее тысячелетие - опять-таки, для человечества, для нашей страны и для тебя лично?
Для меня лично главный итог тысячелетия - это то, что мой сын стал студентом МГУ, и я им очень горжусь. А про человечество и страну сказать ничего не могу, особенно, что хорошо, а что плохо. Вопросы трудные, я отвечу на них притчей. Однажды мальчик решил посмеяться над мудрецом. Поймал он птичку, зажал ее в кулак и спросил мудреца: "Скажи, мудрец, что в моей руке, - живое или мертвое?" (Думал мальчик: "Посмеюсь над мудрецом в любом случае. Если мудрец скажет: "Мертвое", - открою ладонь, и птичка вылетит. Если скажет: "Живое", - сожму кулак, раздавлю ее и покажу ему мертвую птичку"). А мудрец ему и отвечает: "Как хочешь, мальчик!"
Другими словами, все оценки результатов прошедшего времени определяются личным отношением. Для кого-то результаты замечательные, для кого-то - катастрофические. Это не вопрос истины, это вопрос позиции.
Каким представляется наступающее тысячелетие для меня лично? Думаю, надо спешить.
"Осень уже пришла…" -
Ветер шепнул мне в ухо,
Подкравшись к подушке моей.
Помнишь, наш однокурсник с острова Мадагаскар Жислен Амаду, выпив стакан водки, надолго замолкал, а потом говорил, задумчиво глядя вдаль: "Время бежит, как птица…" И я представлял время в виде быстроногого страуса (информация использована с сайта http://health.km.ru).
Магаданской области, в маленьком поселке золотодобытчиков на берегу Колымы, половину населения которого составляли бывшие политзаключенные. В 1983 году Андрей закончил факультет психологии МГУ, в 1986 - аспирантуру, затем длительное время работал заведующим кафедрой психологии в Белоруссии. С 1993 по 1999 годы он - национальный супервизор программы "ЮНЕСКО-Чернобыль". В настоящее время работает экспертом в одном из проектов ООН по кризисным ситуациям. О себе рассказывает мало. В ответ на многие мои вопросы лишь улыбается и переводит разговор на другую тему. В психологических кругах хорошо известен как опытнейший профессионал в области кризисной психологии. Его видели работающим в составе различных международных команд во многих странах, где происходили всякого рода природные и техногенные катастрофы. Он автор многочисленных научных работ, доктор психологии нескольких западных университетов, член ряда европейских и международных психологических ассоциаций, иностранных академий наук. Последние два года Андрей живет в Москве, но увидеть его здесь удается редко - большая часть времени проходит в многочисленных командировках. Недавно, в связи с продолжительными новогодними праздниками, Андрея удалось обнаружить "на физическом плане".Мы сидим в уютном кафе недалеко от здания факультета психологии МГУ. Вспоминаем студенческие годы, делимся информацией об однокурсниках. Наш курс, действительно, отлично проявил себя во всех сферах жизни: среди моих однокурсников - руководители крупнейших консалтинговых, кадровых, психологических и социологических агентств, два заместителя декана факультета психологии МГУ, крупные бизнесмены, многочисленные заведующие кафедрами, преподаватели российских, австралийских и канадских университетов, известные психологи-практики.
Наш разговор периодически прерывают звонки телефона, и Андрей оживленно - то по-английски, то по-французски - что-то объясняет невидимым собеседникам.
Андрей, ты знаешь "изнутри" как отечественных (российских, белорусских и иных), так и западных психологов. Поэтому естественным будет вопрос: в чем главная разница между ними?
Наши психологи, особенно те, которые учились в МГУ, по сравнению с западными и очень выигрывают, и очень проигрывают. С одной стороны, наш психолог отличается широкой, универсальной подготовкой. Некоторая размытость базовой теории в отечественной психологии, многочисленность теорий среднего уровня, отсутствие методологических предпочтений позволяют нашему психологу подходить к решению любой проблемы одновременно с нескольких позиций (довольно часто взаимоисключающих).
Я видел один очень успешный проект по психологической реабилитации жертв катастрофы, который фантастически объединял в себе принципы теории деятельности, психоанализа, психосинтеза, православия и сибирского шаманизма. А западному коллеге довольно трудно взглянуть на проблему одновременно с нескольких сторон: с философской, общепсихологической, социально-психологической и т.п. Помню, в начале 90-х на семинаре в Канаде я получил такое большое количество комплиментов по поводу своей теоретической подготовки, что послал открытку своему научному руководителю Соколовой Е. Т. и заведующему кафедрой Полякову Ю. Ф. с восторгами по поводу несомненной конкурентоспособности нашего образования.
В то же время, отечественный психолог проигрывает в решении многих конкретных практических вопросов. Столкнувшись с проблемой, он обычно пытается найти уникальное решение, "изобрести велосипед" (и нередко это делает!). В это же время его западный коллега владеет готовым набором стандартных решений, из которых надо только выбрать то, которое подходит в данном случае. Он это и делает - очень быстро, четко, профессионально.
Это все об МГУ. А каков уровень подготовки психологов других университетов?
Естественно, уровень психолога определяется не только университетом…Как ты помнишь, у нас на курсе далеко не все были гениями… Трудно судить иногда, какую роль в подготовке специалиста сыграло его образование, а какую - его индивидуальные особенности. На меня очень большое впечатление произвели бельгийские психологи, особенно выпускники университета в Лёвене (это один из старейших университетов в мире, где в свое время работал Эразм Роттердамский).
Я провел много времени в Бельгийском национальном центре кризисной психологии, которым в то время руководил знаменитый Люк Квинтен, и уверен, что в Бельгии работают лучшие в мире специалисты по психологической помощи жертвам катастроф и спасателям. Традиционно восхищает уровень практической подготовки американских психологов, особенно клинических социальных работников.
Очень тягостное впечатление оставляют наши психологи, получившие свою квалификацию вне старых университетов, на различных курсах и во всякого рода новых коммерческих учебных заведениях. Очень опасное сочетание низкой квалификации и абсолютной уверенности в своем высочайшем профессионализме! Когда такого "психолога" спрашиваешь, что он умеет делать, он отвечает: "Я умею тестировать", "Я умею консультировать". Первое умение на деле означает: человек может предъявить испытуемому бумагу с вопросами и затем ищет стандартные интерпретации в справочнике. Под "консультированием" обычно понимается сидение перед клиентом с умным видом, выслушивание того, что он говорит, и демонстрация разными телодвижениями, жестами и междометиями своей психологической проницательности.
Очень пугают "психотерапевты" - среди них много лиц с плохим образованием, которые поучаствовали в коммерческих терапевтических тренингах по нейро-лингвистическому программированию, гештальт-терапии, психоаналитической терапии и т.п., и теперь готовы решить любые проблемы клиента. В зоне катастрофы приходится тратить много времени, чтобы ограничить безудержную активность этих ребят. Люди в кризисной ситуации очень беззащитны, они ранимы и уязвимы, их нужно уберечь от так называемой вторичной виктимизации, когда дополнительной травмой становится неадекватная помощь.
Ты говоришь, "люди в кризисной ситуации". А есть ли что-то общее у жертв кризисной ситуации?
У кризиса много психологических последствий. Одно из наиболее ярких - утрата чувства контроля над ситуацией и над жизнью в целом. В кризисной ситуации у человека распадается привычная картина мира. Рушатся базовые иллюзии неуязвимости и справедливости. В сознании превалирует чувство собственной незащищенности, хрупкости, смертности. Оказывается, мир абсолютно несправедлив, и нет ответов на вопросы "Почему я?", "За что?" Жизнь пугает, она течет сама по себе, вне контроля, вне управления. В таких условиях люди стремятся любой ценой вновь обрести чувство контроля над своей жизнью, причем не обязательно в той сфере, которая затронута кризисом.
Если где-нибудь, даже в самом маленьком уголке своей жизни, человек восстанавливает чувство контроля, это говорит о начале преодоления кризиса. Даже иллюзия контроля помогает справляться с невыносимой ситуацией.
Примером может служить история с женщиной, которая в период терактов в Москве следующим образом преодолевала страх стать жертвой взрыва: она ходила ночевать к подруге. Сама мысль о том, что она что-то делает, очень помогала ей справляться со страхом. Почему это иллюзия контроля? Потому что ее подруга жила в соседнем подъезде.
Кстати, дежурство москвичей по ночам возле подъездов выполняло ту же психотерапевтическую функцию - возвращало чувство контроля над ситуацией.
А где ты изучал кризисную психологию? Я помню, на факультете нам не читали такой курс.
Насколько я знаю, его не читают до сих пор. Основы кризисной психологии я осваивал в США, Канаде, Бельгии и Дании. Очень помогало то, что в МГУ я специализировался по клинической психологии.
Какие различия можно наблюдать у людей разных культур в кризисной ситуации?
Многое зависит от характерных для культуры способов преодоления сложных ситуаций: в какой мере они рассчитывают на внешнюю помощь, берут ли ответственность за решение проблемы на себя, в какой степени они готовы демонстрировать свои чувства, каковы традиции психологической поддержки со стороны других людей. Сильно влияют религиозные верования.
Очень многое зависит от того, что считается "кризисным" событием и требует психологической помощи. Типичный пример: на улице города машина сбивает школьника. В нашей стране объектом психологической помощи в лучшем случае становятся родственники ребенка. А в Бельгии, например, я помню, как в такой ситуации помощь оказывали 42 человекам, среди которых - родители, братья и сестры, врачи скорой помощи, полицейские, свидетели, одноклассники погибшего школьника, его друзья, учителя, соседи.
В США, Канаде, западноевропейских странах люди более ориентированы на получение поддержки, они легко обращаются к другим людям, рассказывают о своей беде, легко плачут, легко принимают помощь. "Наш" человек более одинок в своем горе, более замкнут. Это особенно характерно для мужчин, которым традиционно предписывается сдерживать чувства, терпеть. Частый способ облегчить горе - выпить водки. Обычная картина - человеку наливают стакан и говорят: "Выпей, полегчает!" Мне ни разу не удалось увидеть, чтобы американцу в такой ситуации протягивали стакан виски.
Мало того, что в нашей стране пока нет полноценной системы психологической помощи в кризисных ситуациях, в нашей культуре испытывать определенное страдание - это нормальное состояние, которое не требует никакой помощи. Основание для обращения - страдание на уровне патологии. Западный же человек, ориентированный на абсолютный внутренний комфорт, при малейшем страдании стремится обратиться за помощью. Высокий уровень спроса делает эту сферу психологии очень развитой на Западе.
Много культурных различий в формах эмоциональной помощи. Помню, меня поразило, как легко и часто американцы обнимаются, особенно в трудных ситуациях. Объятия - простой, но удивительно эффективный способ эмоциональной поддержки. Но в нашей культуре он нагружен иными ассоциациями.
Огромное значение имеет культурная допустимость такого способа борьбы со стрессом в кризисной ситуации, как юмор. Юмор, особенно "черный", вызывая противоречивые, но сильные чувства, часто позволяет разрядить эмоциональное напряжение. Во время терактов в Москве женщина говорит другой: "Вчера купила себе новую ночную рубашку. А то вытащат из развалин черт знает в чем!"
Можно увидеть географические различия, - например, между "южными" и "северными" европейцами. "Южные" более эмоциональны, экспрессивны, их чувства - на поверхности. В помощи участвуют много людей, от детей до бабушек, от родственников и соседей до совершенно чужих людей, все много переживают и сочувствуют. "Северные" люди более рациональны и формальны. Человек старается выговориться, его внимательно слушают, пытаются понять, как лучше ему помочь. При этом эмоций меньше, "хоровода" вокруг него нет.
Но, конечно, в наибольшей степени реакцию на кризис определяют индивидуальные особенности человека.
А есть различия в психологии спасателей из разных стран?
Я знаю со слов западных спасателей, что российские спасатели считаются одними из наиболее профессиональных в мире. О них говорят: "Русские готовы рисковать собой, если есть хотя бы малейший шанс спасти человека. Они не жалеют себя, работают до полного изнеможения".
Что касается психологии, здесь проявляются те же культурные особенности - нет традиции обращения за психологической помощью. Как сказал мне полковник, возвращающийся из Чечни в тяжелейшем психологическом состоянии: "Какие психологи? О чем ты говоришь? Лучший психолог - это автомат Калашникова!" После землетрясения в Турции украинские спасатели в санатории в Крыму в течение двух недель снимали стресс традиционным способом.
На Западе работа со спасателями, а также с пожарными, полицией - со всеми, кто соприкасается со смертью, - является обязательной процедурой. Она имеет и экономическое обоснование - это единственный способ сохранить высокую эффективность работы этих людей. Психологам хорошо известны сокрушительные последствия работы в кризисных ситуациях - от традиционного "выгорания" до серьезных посттравматических стрессовых расстройств.
В Бельгии психологическая помощь затрагивает каждого, кто из-за своей профессиональной деятельности соприкасается с темой смерти. Например, для детских кардиохирургов в одном из медицинских центров в Брюсселе, для которых смерть ребенка во время операции несмотря ни на что остается трагическим событием, психологами был разработан специальный ритуал. Его задача - помочь врачам выразить чувства, уменьшить остроту эмоциональной реакции на смерть маленького пациента. Когда диагностируется смерть, весь персонал операционной встает вокруг стола, они берут друг друга за руки и говорят о том, что они сделали все, что могли, что им очень больно оттого, что они не смогли помочь и т.п. Ритуал очень простой, но он действительно помогает преодолеть негативные переживания и спасти врачей от выгорания.
Расскажи о проекте "ЮНЕСКО-Чернобыль".
Программа "ЮНЕСКО-Чернобыль" - лучший из проектов ЮНЕСКО. В рамках его в России, Украине и Белоруссии были созданы двенадцать Центров социально-психологической реабилитации населения, пострадавшего от аварии на ЧАЭС. Они открыты в зонах загрязнения, в зонах переселения, на базе больниц для детей с раком щитовидной железы.
Основная стратегия - стимуляция социальной активности самих жителей, налаживание "общинных" связей, создание нового сообщества с высоким чувством контроля над своей жизнью, избавление от психологии "жертвы". Важнейшая группа в сообществе - дети и подростки, от которых будет зависеть будущее не только этих районов, но и страны в целом. Кстати, на Западе одно из направлений практической психологии так и называется - "психология сообщества".
Самое тяжелое для людей из пострадавших районов - это часто даже не материальные трудности, не болезни, а сознание заброшенности и ненужности, сознание того, что от тебя ничего не зависит, что ты - игрушка слепых внешних сил. Поэтому очень важно помочь людям стать творцами своей судьбы. Причем поразительно, сколько в "глубинке" находится энтузиастов, бескорыстно участвующих в наших проектах. В больших городах такой энтузиазм, такое бескорыстие встречаются куда реже.
На базе наших Центров в рамках единой концепции удалось объединить психологов, педагогов, социальных работников, творческих работников, прошедших многолетнюю подготовку на учебных семинарах ЮНЕСКО под контролем опытных отечественных и западных специалистов. В рамках этой Программы психологи получили много возможностей реализовать на практике знания по всем отраслям психологии: и социальной, и клинической, и детской.
Приведу конкретный случай, чтобы было понятно, с какими проблемами приходится сталкиваться. В одном из поселков, в который переселили "чернобыльцев", возник мощный конфликт между ними и "местными". Местные дети называли детей-переселенцев "радиоактивными", избегали дружить с ними. Взрослые завидовали пришельцам, считая, что дома, которые им предоставили, лучше, чем у старожилов. В итоге "чернобыльцы" и старожилы почти не общались.
Как сплотить "местных" и приезжих? На помощь пришел случай. В это время шел очередной "мыльный" сериал "Просто Мария". Внезапно во всем поселке (в несколько тысяч жителей) отключилось электричество. Для населения поселка это была истинная трагедия - они не увидят, что же случилось с "просто Марией".
Психологи приняли решение: обратиться к женам наиболее авторитетных жителей. И произошло невероятное: женщины (и местные, и "чернобыльские") подняли своих мужчин на ремонт кабеля. И вот вечером, под снегом и дождем, толпа мужиков спешила уложить кабель к вечернему сеансу, не разбирая, кто из них местный, а кто неместный. Когда свет зажегся, люди настолько устали, что не пошли по домам, а стали смотреть сериал все вместе в здании Центра ЮНЕСКО. Вот такая она, волшебная сила искусства! Действительно, из всех искусств для нас важнейшим является кино!
Много трудностей возникает в работе с местными властями. Когда к ним приходят люди от ЮНЕСКО, они воспринимают это как повод за счет "иностранных" денег латать какие-то дыры в местном бюджете (например, купить цемент, бульдозер). Когда Центр открыт, на него немедленно начинается мощное давление под разными предлогами, чтобы использовать его здания в других целях (как гостиницы или цеха по переработке чего-либо). Трудно объяснять председателям исполкомов, мэрам, губернаторам необходимость психологической помощи. "Психологи? А зачем это? Мы не психи!"
Помню, после страшного урагана на Украине и Белоруссии я вместе с представителями международной федерации Красного Креста приехал к директору завода, чей ведомственный детский оздоровительный лагерь очень сильно пострадал. Для многих детей и воспитателей это стало настоящей психической травмой. Мы предложили организовать психологическую работу с пострадавшими. Все расходы брал на себя Красный Крест. Директор долго мялся, стеснялся, а потом попросил вместо психологической помощи купить ему 100 листов шифера. "Сейчас это важнее", - объяснил он нам.
В общем, трудностей хватает. Пожалуй, западные психологи тут не справились бы.
Какое впечатление у тебя сложилось о ЮНЕСКО и ООН? Что дает взгляд на эти организации "изнутри"?
Это безумно бюрократизированные организации! ЮНЕСКО в этом плане - достойное детище ООН. Как у Кафки! Множество отделов, структур, подструктур… Деньги, которые выделяются на различные программы, проходят огромное количество инстанций. Конечно, понять чиновников можно: на местах сильно воруют, поэтому в ООН пытаются подстраховаться. Но все равно воруют! Получается, скорее, наоборот: от слишком долгого ожидания помощи воруют еще больше. В качестве компенсации за "страдание".
В общем, автор "Закона Паркинсона" был прав?
Да! С точки зрения психолога ООН - это структура, замкнутая сама на себя, лишь часть ее "выходит на поверхность". Зато множество прекрасных людей из разных стран работает на должностях экспертов и консультантов, при этом обязательно ругая чиновников. Таков обычай!
А чем ты занимаешься сейчас?
В последнее время работаю с людьми, которые потеряли своих близких. Чаще работаю с детским горем. Учу этому и студентов, и работающих психологов. Еще пытаюсь приложить свои знания по кризисной психологии к управлению так называемыми "человеческими ресурсами" в коммерческих фирмах. Ведь законы развития кризиса и его преодоления у человека и в организации очень похожи.
А что бы ты пожелал нашим юным читателям, которые только учатся быть психологами?
Желаю научиться говорить "нет". Профессионализм начинается тогда, когда психолог может сказать: "Нет, я не знаю, что делать. Я не умею. Я не могу". Роль "великого волшебника", готового решить любую проблему, конечно, повышает статус. Но это очень опасно для того, чью проблему будут решать. И еще желаю как можно чаще задавать вопрос "Почему?" "Во все мне хочется дойти до самой сути…"
В заключение задам два традиционных для нашей газеты вопроса в связи с началом нового тысячелетия. Во-первых, с какими итогами человечество, наша страна, лично ты закончили тысячелетие? Что было хорошо, а что плохо? Во-вторых, каким представляется наступающее тысячелетие - опять-таки, для человечества, для нашей страны и для тебя лично?
Для меня лично главный итог тысячелетия - это то, что мой сын стал студентом МГУ, и я им очень горжусь. А про человечество и страну сказать ничего не могу, особенно, что хорошо, а что плохо. Вопросы трудные, я отвечу на них притчей. Однажды мальчик решил посмеяться над мудрецом. Поймал он птичку, зажал ее в кулак и спросил мудреца: "Скажи, мудрец, что в моей руке, - живое или мертвое?" (Думал мальчик: "Посмеюсь над мудрецом в любом случае. Если мудрец скажет: "Мертвое", - открою ладонь, и птичка вылетит. Если скажет: "Живое", - сожму кулак, раздавлю ее и покажу ему мертвую птичку"). А мудрец ему и отвечает: "Как хочешь, мальчик!"
Другими словами, все оценки результатов прошедшего времени определяются личным отношением. Для кого-то результаты замечательные, для кого-то - катастрофические. Это не вопрос истины, это вопрос позиции.
Каким представляется наступающее тысячелетие для меня лично? Думаю, надо спешить.
"Осень уже пришла…" -
Ветер шепнул мне в ухо,
Подкравшись к подушке моей.
Помнишь, наш однокурсник с острова Мадагаскар Жислен Амаду, выпив стакан водки, надолго замолкал, а потом говорил, задумчиво глядя вдаль: "Время бежит, как птица…" И я представлял время в виде быстроногого страуса (информация использована с сайта http://health.km.ru).
Полезные ссылки:
Подписаться на:
Сообщения (Atom)